Александр Сапаров - Путь к трону. Князь Глеб Таврический
Тогда Святослав после заключения мирного договора, возвращаясь в Киев, погиб с малой дружиной, убитый печенегами, которых, скорее всего, подкупили ромеи.
Не исключено, что и сейчас коварные властители Царьграда придумают что-нибудь подобное. Его тесть Владимир Мономах, устав от битв и вручив ему руководство полками, уехал в Киев, и сейчас будущее в его руках. Военная удача пока не отвернулась от него. Сейчас, после взятия Доростола, открыта дорога на Константинополь. Несколько дней отдыха уставшим воинам – и вперед. Половецкие орды жаждут добычи.
А сегодня будет пир. И надо обязательно усилить охрану: коварный Алексей Комнин может что-нибудь придумать. Он обернулся и махнул рукой следовавшим за ним телохранителям, несущим на плечах двух замотанных в тряпки молоденьких девчонок.
Мы уже третий день сидели в небольшом леске на краю заливных лугов речной долины Дуная. Отсюда Доростол, или, как назвал его Комнин, Феодорополь, был как на ладони.
Сейчас там царила радость от победы. Около его стен сотни половцев раскинули свои походные юрты, слышались крики насилуемых женщин, шум драки, ржание коней. Русские полки немногим отличались от кочевников – может, чуть большей дисциплиной. К нашему укрытию периодически подходили желающие запастись дровами, но, обколовшись в колючих зарослях ежевики, с руганью выбирались назад. Несколько из таких любителей костерка назад уже не вернулись – они рассказали нам все, что могли, и сейчас спокойно лежали, укрытые дерном. Один из них все же обладал некоторыми сведениями и сообщил, что сегодня вечером будет пир, на который император Диоген пригласил всех ханов и воевод.
После допроса, который проводил Ильяс, я оглядел своих подмастерьев, они лежали на земле, практически неразличимые в своем зеленом тряпье. И в свою очередь выжидательно смотрели на меня.
– Объявляю боевой приказ: выдвигаемся за три часа до рассвета. Проходим в дом воеводы, убиваем всех находящихся там, внешней охраны не трогать. Выходить самостоятельно, встречаемся на запасном месте, там же маскируемся и ждем ночи.
Во второй половине ночи мы черными тенями скользили мимо догорающих костров и спящих воинов. Редкие часовые ничего не видели и не слышали.
Мы неслышно бежали по городу, стараясь избегать мест, освещаемых пожарами.
К моему удивлению, охрана у дома воеводы была пьяна, она не спала, но пройти мимо нее не представляло никакого труда.
Мы все вместе стояли у дверей, ведущих в разные помещения дома. Кое-где еще не спали, слышались пьяные крики, женские стоны. Я жестами указал каждому их цели, и мы начали неслышно расходиться, я выбрал для себя наиболее вероятный путь к Диогену. Все запомнили его портрет, но было очень сомнительно, что он похож на оригинал, и в большей степени из-за этого я приказал убить всех находящихся в доме.
Я нажал на дверь, она чуть скрипнула, – проведя по ней рукой, убедился, что скрипят петли. Струйка масла из медной масленки – и дверь бесшумно открывается. Прямо на меня смотрят удивленно-расширенные глаза охранника. Время ускорилось, его рот медленно раскрывается для крика, мой тихий удар в шею, хруст кадыка, и глаза его закатываются.
Осторожно уложив тело вдоль стены, иду дальше. У следующих дверей два охранника вглядываются в ту сторону, откуда я пришел.
«Вот же, блин, подшумел – парней тренирую, а сам ни хрена не могу, – пронеслась мысль. В прыжке кидаю ножи и, бесшумно приземляясь у дверей, ловлю падающие тела. – Нет, еще рано списывать себя, – говорю сам себе. За дверьми слышно какое-то шевеление. Приоткрываю ее, заглядывая с пола. У большой кровати на ковре лежит голая окровавленная девчонка, в тусклом свете светильника видны черные раны на месте сосков. Открытые глаза смотрят на меня, не моргая. Глубоко дышу несколько раз. – Только спокойно, спокойно».
Бесшумно захожу в комнату.
Голый молодой парень сидит верхом на такой же обнаженной девушке с кляпом во рту и увлеченно вырезает ножом узор на животе.
Подхожу сзади и одним движением сворачиваю ему шею. Следующим движением ломаю шею девушке.
– Прости, милая, пусть лучше будет так, чем завтра тебя замучают до смерти.
Достаю нож и быстро отрезаю голову Диогена, тщательно вытираю кровь. Опускаю в заранее приготовленный мешок из тонкой кожи с засыпанной туда солью и кладу в заплечную торбу.
Поворачиваюсь и бегу на выход, убивая немногих встречающихся на пути. Когда уже собирался уходить, с удовлетворением обратил внимание, что в доме настала гробовая тишина.
На улицах все так же кое-где догорали дома, часовых почти не было видно, и у крепостных ворот проходили все, кому не лень. Дождавшись перерыва в редком хождении, я проскользнул мимо стражи, мой путь теперь лежал мимо половецких костров в недалекий лесок, где у нас были приготовлены схроны. Я с трудом отыскал это место: хотя восток уже алел, в лесу по-прежнему было темно хоть выколи глаз. Улегся в свой самый большой схрон, закрыл его сверху кучей ветвей и крикнул совой. Мне в ответ поочередно прозвучали девять откликов, а с края леса еще три.
Наконец напряжение целиком отпустило меня, все были на месте, и все целы. Теперь только ожидание. Если все сделано правильно, сегодня к вечеру киевские полки и половецкая орда отправятся в обратный путь.
Еще около часа прошло в ожидании, я лежал и жевал кусок вяленого мяса, когда издалека донесся шум, практически вой. Он становился все громче, по мере того как к нему присоединялись голоса новых воинов, узнавших о смерти своих вождей. Спустя некоторое время шум стих, но затем возобновился с новой силой, был слышен звон оружия и крики.
«Надо же, дерутся между собой», – подумал я.
Вскоре, однако, и этот шум прекратился.
Меня одолел сон. Проснулся я, наверно, уже после полудня, потому что стало жарко и душно, но делать было нечего, надо ждать.
Так продолжалось до вечера. Когда стало темнеть и в схрон повеяло прохладой, я вылез оттуда и подал сигнал – вскоре все мои подмастерья стояли рядом. Выслушав их доклад, я поблагодарил всех за службу. Мы осторожно вышли на опушку леса. У находящегося от нас километрах в двух Доростола никого не было. Войска ушли, только перед воротами догорал огромный костер, на котором они, по-видимому, сожгли своих убитых военачальников.
Я сидел в приемной василевса, и вновь на меня косились ожидающие приема знатные патриции. Но сегодня ждать мне не пришлось: меня пригласили пройти почти сразу по приходе. Если бы взгляды могли прожигать, во мне была бы куча дырок.
Я вошел в уже знакомый кабинет. Комнин не любил тронного зала и пользовался им только для приема послов или пускания пыли в глаза восточным ханам, чуть не падающим в обморок от окружающего богатства.
А вот в кабинете все было достаточно просто, без особых изысков.
Когда я вошел, там сидели василевс и великий логофет. Меня встретили без церемоний и сразу пригласили присесть за стол. Было видно, что василевс доволен. Он улыбался и шутил, чего я до этого никогда не видел. Обычно же Комнин с его подагрой всегда был раздражителен и зол. Потом он взял со стола две пачки бумаг. Одна была толщиной сантиметра два, вторая – такой толщины, что он с трудом ее мог поднять.
– Знаешь, что это такое? – спросил он меня.
Я только пожал плечами и сказал:
– Нет, не знаю, василевс.
– Вот эта толстая пачка – это затраты на предстоящую военную операцию по борьбе со вторгшимся самозванцем. А вот эта тоненькая – затраты на тебя и твоих теней.
Он повернулся к великому логофету:
– Ну как, Василий, тебе это нравится? Ты вообще хоть чего-нибудь ожидал от моей задумки?
Толстый потный мужчина встал, низко поклонился василевсу и сказал:
– Ты, как всегда, оказался прав, величайший, признаю свою ошибку.
Комнин задумчиво крутил толстую грифельную палочку в руке:
– Может, мне заменить тебя, Василий? Константин гораздо лучше тебя справляется с делами.
Я решил вступиться за своего коллегу:
– Василевс, разреши, я скажу слово в защиту логофета Василия.
Такого выражения на лице василевса я еще не видел: он смотрел на меня так, как в наше время смотрели бы на инопланетянина, только что спустившегося с небес в «тарелке». Похожее выражение было на лице и у Василия.
– Ну давай говори, а мы послушаем.
– Василевс, такое решение неразумно. Когда ты посылаешь меня решить проблемы войны другими путями, чем просто сражение, я это делаю, потому что я воин и знаю, что и как надо сделать, где отыскать то необходимое звено, после изъятия которого у врага все рассыплется. А что будет, если я займу место великого логофета? Я не знаю во дворце никого, у меня нет ни связей, ни знакомств, ни своих шпионов среди слуг и знати. Мне просто не выполнить своих обязанностей защитить тебя и твою семью. Я готов помогать логофету Василию, если это будет необходимо, но выполнять его работу не смогу еще очень долго.
